Перед финальным броском МЭ:А сделаю это)))

Самые лулзные скрины, которые у меня получились - под катом.

Валяется тут всякое

Когда красивый турианец припер тебя к стенке

Коммандер Шепард диссапрувд

Дружи с кроганом, говорили они. Это поможет тебе завести еще друзей, говорили они

Драк, ну ладно тебе, спускайся... Отдам я тебе твой пузырь ринкола, отдам.

Гил, кончай, люди смотрят...

Входи, Кэлло, я уже заметил... Просто будем осторожнее.

Если ты еще не читал элкорского "Гамлета", я тебе его изображу!

Не жадная, но слегка кровожадная

Возродить или перезарядить? Возродить или перезарядить, вот в чем вопрос!

@темы: Игрульки, Mass Effect, Упорос

---

Райдер, Райдер, в кого ты так танцуешь?))))



Коммандер Шепард гордится тобой, малыш...

@темы: Mass Effect, Упорос

---

Саларианский гоу-гоу дансер на Кадаре

Теперь я видела все)



Там еще и турианец есть, но это куда смешнее)

@темы: Mass Effect, Упорос

---

Муж играет в Масс Эффект

Допрошел вчера МЭ2. Угробил, зараза, Легиона и Джек(

Спрашиваю - ну так что, Мирандочку-то того-этого?

Огромные возмущенные глаза. "Кто еще кого!!!" Да-да, не виноватые они, она сама пришла

Собственно, за то Джек и пострадала. В споре муж поддержал Миранду. Что радует - есть у человека привычка поддерживать свою женщину))))

Не для Обзоров.

@темы: Mass Effect, Упорос, Прожызнь

---

Кадара!
Как же мне додали! Это же как Омега, только целая планета!
А селение на горе жутко напомнило ту планетку со злачными местами из Звездных Войн, и на волне подъема ностальгии я въехала прямо в эмоциональный зокат)))



Хотя музло в "Загробной жизни" в сто раз лучше. И Слоан не Ария, ну вот не Ария...

@темы: Игрульки, Mass Effect

---

Все-таки мы с Корой Харпер очень похожи помимо стрижки, которую тумблр упорно считает гей-сигналом, млять.
а) Она серьезная до нудности и старается всегда все делать правильно
б) Она любит комнатные цветочки))

А я вот базилик пытаюсь укоренить. Хочу завести дома грядочку с зеленью на подоконнике, мимими

---

Сдеанонились, наконец!

@темы: Фанфик, ЗФБ, Фикписательство, Фесты и каровы, Черный Отряд

---

Aria is love!

Эшли, так что там насчет пооттаскивать от Шепарда посторонних девок биотических боссов 60-го уровня?

@темы: Игрульки, Mass Effect

---

Я доиграл в триал и ору.
ВЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТРАААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА

@темы: Игрульки, Mass Effect, Упорос

---

Название: Игра в уничтожение
Размер: Мини, ~3200 слов
Пейринг/Персонажи: Костоправ, Ильмо, Молчун и т.д.
Категория: Джен
Рейтинг: R
Посвящение  bettelgeyze. Ну когда-нибудь же ты. Это. Наконец. Прочитаешь???

Но один громкий звук и покатятся кости,
Один громкий крик и обвалятся крыши.
Боже мой, не проси танцевать на погосте,
Боже мой, говори по возможности тише.
(Nautilus Pompilius (И.Кормильцев), «Умершие во сне», 1996 г.)

...В те дни Отряд служил Госпоже — так записано в Анналах. Отчасти так все и было, но по большей части мы в тот приснопамятный год исполняли указания Хромого — к общему неудовольствию, он после Чар внезапно выбился в дамки. Ничуть не покривлю душой, если скажу, что у многих необходимость подчиняться этому ублюдку стояла поперек горла. Но с Госпожой не спорят. Не спорили и мы, во всяком случае — в открытую.

Мятежники год от года плодились, как грибы после дождя, даже несмотря на разгром при Чарах — их все еще подстегивала вера в пророчество, комета неизменно висела над горизонтом, а надежда на новое пришествие Белой Розы, казалось, постоянно крепла, будто бы каждый новый день только приближал повстанцев к их вожделенной цели.

На их беду, мы неизменно оказывались поблизости, стоило им лишь разбить более-менее крупный лагерь. Соглядатаи Хромого отлично делали свою работу. Ясное дело, и думать было нечего, чтобы Взятый лично отдавал приказы. Он, невероятным образом вычисляя, в какой части континента мы находились, отправлял к нам гонца с новой порцией сведений, и мы снимались с места, не успев даже выесть в очередной деревеньке всю брюкву и очаровать всех девиц. К счастью, в голову к нашим колдунам Взятый больше не залезал — и Гоблин с Одноглазым не переставали этому бурно радоваться.

Так произошло и на этот раз. Гонец притащился ночью, по слухам — вломившись сразу к Капитану лично. В том, что Старику этот фортель не понравился, сомнений не оставалось — особенно после того, как мы оказались выдернуты из только-только нагретых постелей. Вероятно, дело и впрямь было срочным. Еще вероятнее — Старик просто не желал страдать в одиночестве.

Я ввалился в избу, которую занимали Капитан с Лейтенантом, одним из последних, чем заслужил всеобщее порицание — сразу несколько недовольных взглядов почти привернули меня к стенке. В трепещущем свете нескольких масляных ламп я смог разглядеть Лейтенанта, Ильмо, неизменную троицу колдунов; прислонившись к срубу, нахально досыпал Леденец; Масло и Ведьмак старательно изображали бодрость на изрядно помятых рожах.

— Моя халупа дальше всех, — попытался оправдаться я, хотя, конечно, никто от меня никаких оправданий и не ждал.

— Все знают, что твоя хата — вечно с краю, Костоправ, — сварливо высказался Одноглазый. — Пользуешься тем, что подружка в Башне за тебя заступится, если что, да?

Этим шуткам никогда не прекратить сыпаться на мою больную голову. Наверное, мне давно пора было смириться, но я почему-то не мог.

Капитан бросил на Одноглазого суровый взгляд из-под мохнатых бровей, и колдун послушно заткнулся. Выждав, пока уляжется гул, Капитан заговорил сам, кивнув в сторону новоприехавшего гонца.

— Как вы могли догадаться, нам прилетела работенка. Слишком срочная, чтобы я мог позволить вам разлеживаться до утра. Советую всем начать собираться — выступить придется еще до рассвета.

— К чему такая спешка? — Ильмо, зевнув, прикрыл рукой рот. На лице его самым очевидным образом отпечатались следы бурно прошедшего вечера. Что поделать, никто не ожидал, что его растолкают едва за полночь. Даже я, несмотря на то, что очень редкая ночь обходится без чьих-нибудь обожженных пальцев, подбитых глаз или внезапно одолевшей почесухи. В конце концов, иногда и лекарю можно дать выспаться, правда?

— Один из главарей местной ячейки мятежников, которого мы пытаемся выследить уже несколько месяцев, проявил себя минувшим вечером, — спокойно ответил гонец, чуть приспустив толстый шарф, скрывавший его губы и подбородок. — Что удивительно — совсем недалеко отсюда.

— Это странно, — нахмурился Лейтенант, старательно сдерживая зевоту. — Обычно такие шишки стремительно делают ноги, если слышат, что Отряд появился поблизости.

Гонец потер скулу, будто собираясь с мыслями, и, явно осторожничая, произнес:

— Информация проверена. Не нам судить об его мотивах.

Ясное дело. Кто будет спорить с Хромым?

Правильно. Никто в трезвом рассудке.

— За лесом, в нескольких милях отсюда есть небольшое всхолмье, — продолжил гонец. В отличие от нас, приятель выглядел до неприличия бодро. Возможно, это репутация его господина так на него влияла? — Есть сведения, что повстанцы укрылись в тамошних пещерах.

— Сколько их? — деловито спросил Ильмо. Лицо его приобрело привычное суровое выражение. Могу прозакладывать что угодно — он уже просчитывал в голове некое подобие плана.

— Немного, — успокоительно кивнул посланник. — Работа для небольшой диверсионной группы. Потому мы и пригласили именно вас.

— Ну нет! — из угла сонно заквакал Гоблин, кутавшийся во все тряпки, которые только удалось найти. — Я не потащусь ночью в лес в такой мороз.

Капитан смерил его недовольным взглядом, но, поразмыслив секунду, сообщил:

— Думаю, трое колдунов для такой вылазки и впрямь — перебор. Молчун?

Молчун кивнул. Лицо его не выражало ничего. Где-то с левого боку от меня успокоенно вздохнул Одноглазый.

— Костоправ. — Теперь очередь дошла и до меня. — Ты тоже собирайся.

Гонец Хромого посмотрел на меня как-то странно, пару раз смерив глазами с головы до ног, как коня на ярмарке. Я сглотнул. Что-то в его взгляде мне категорически не нравилось.

— Нанесу точку входа в пещеру на карту, — наконец, сообщил он, поворачиваясь к Лейтенанту. — И, что важно — Безрукого нужно взять живым.

Ха! Дельце готовилось быть даже более интересным, чем на первый взгляд. Скажу точнее — от него стало отчетливо попахивать недобрым.

Ильмо был со мной согласен, хоть мы и не стали обсуждать ничего до тех самых пор, пока не выдвинулись в сторону леса в начавшей чуть отступать темноте. Мороз, как верно заметил старина Гоблин, стоял такой, что оставить неприкрытыми можно было только глаза, да и те приходилось все время отирать от слез. Кажется, на моих ресницах тут же намерзли сосульки.

— Надо двигать конечностями быстрее, — заметил Ильмо, выдохнув облако пара. — Иначе закостенеем ко всем демонам.

Я кивнул, насколько позволил толстый шарф, намотанный по самые скулы. Радовало одно — скорее всего, мы не встретим на пути ни единой опасности, даже пробираясь через ночной лес. В такую холодину даже самый голодный зверь предпочтет свернуться где-нибудь калачиком.

Снег под ногами скрипел, как рассохшийся деревянный пол. В спину мне тяжело дышал Молчун, впереди я видел силуэты Масло и Ведьмака. Леденец тащился где-то позади, периодически извергая потоки ругани.

— Думаешь, этот Безрукий — колдун? — решил спросить я и тут же пожалел об этом. Воздух, который пришлось вобрать в себя, чтобы заговорить, обжег горло почище самой крепкой бормотухи. — Иначе на кой ляд он так нужен Хромому? Госпоже срочно понадобились новые Взятые?

Ильмо пожал плечами. Могло быть и так. Могло быть и эдак. Присутствие Молчуна в первом случае давало нам некоторую фору, конечно, если в отряде повстанцев был всего один чародей. Хотя, наверное, гонец бы сообщил, если бы знал обратное? Или не сообщил бы? Несмотря на кажущееся перемирие, отношения Хромого с Отрядом все еще оставались натянутыми.

До рассвета было еще долго. Только самый-самый край неба вяло посветлел, не считая, конечно, сияния торчавшей в небе кометы. Мы пробивали путь через огромное заснеженное поле, и многие уже даже сдернули с носов и ртов тряпки, рискуя назавтра вымазать на потрескавшиеся от мороза и влаги губы весь жир, который подвернется под руку. Тащиться через снег было сложно, особенно, то и дело наступая на камни, которых в изобилии валялось под толстым иссиня-белым покровом.

Вдруг Ведьмак поднял руку, и наша отчаянно пыхтящая колонна остановилась. Впереди виднелась торная тропа, испещренная следами копыт. Похоже, мы напали на след. Действительно, вереница холмов, утыканных мертвыми стволами деревьев, выросла прямо перед носом.

— Надеюсь, в той пещере, в которой нас ждут Безрукий сотоварищи, будет хоть слегка потеплее, — прогнусил я Молчуну. Тот невозмутимо пожал плечами.

Иногда я даже ему завидую. Кажется, что практически ничто не может стронуть его с места. В такие моменты я, как никогда, понимаю, что не знаю о Молчуне почти ничего. Я хорошо помню день, когда он появился в Отряде, помню, где и при каких обстоятельствах это произошло — обратное для того, кто ведет Анналы, было бы странным. Его настоящему посвящено множество абзацев, его будущему, уверен, я когда-нибудь смогу посвятить целую главу. А вот об его прошлом я никогда не напишу ни слова. О прошлом он тоже молчит.

Мятежники, могу поручиться, даже и не думали, что их кто-то сможет выследить на здешних бескрайних пустошах. Ни следа попытки хотя бы замести следы на снегу. Мы прошли до ним, как по широкому тракту, до самого зева пещеры, с удовлетворением отметив, что следы и коней, и людей ведут туда.

Славно, когда все идет по плану, не так ли?

Мы вошли внутрь. Черное жерло пещеры проглотило нас, не подавившись, и уши тут же зазвенели от оглушающей тишины. Несколькими щелчками пальцев Молчун создал несколько светляков, излучения от которых хватало, чтобы разбавить темень. Говорят, человеческий глаз никогда не сможет привыкнуть к той особой густой темноте, которая наполняет пещеры. Мы ничуть не хотели это проверять на своей шкуре.

Широкий раструб шел вглубь, уводя чуть вниз. Мы брели по нему, спешно разматывая навьюченные тряпки — становилось жарко и душно, влажный воздух неожиданно приятно ласкал глотки, обожженные морозом.

— Куда они дели коней? — шепнул Ильмо. Малейший звук здесь тут же рождал раскатистое эхо, поэтому мы старались двигаться как можно тише, не решаясь даже достать оружие. Ноги мы предусмотрительно обмотали тряпьем.

— Вероятно, провели внутрь? — ответил Леденец, нервно дергая уголком рта. — Тут достаточно просторно, чтобы поместились и люди, и животные.

Ильмо резко поднял руку, насторожившись. Мы тут же замолчали и тоже превратились в слух. Но звук, заставивший нас молниеносно заткнуться, был всего лишь стуком от падения капель воды на известняк. В остальном — тишина стояла почти гробовая.

— Я буду одинок, если скажу, что мне это ни хрена не нравится? — пробормотал Ведьмак.

Конечно, он был не одинок. Обстановка не нравилась никому. Для пещеры, в которую недавно вошел пусть небольшой, но — отряд, да еще и с лошадьми, тут было слишком тихо. Лошади должны ржать и издавать характерный запах. Люди должны переговариваться. Если, конечно, этот ход не увел повстанцев на другой берег Моря Мук, в чем я, например, искренне сомневался.

Расширившись, проход превратился в высокий зал, с потолка которого свисали известковые сосульки гигантских размеров. Именно с их острых оконечностей и срывались те капли, звук от которых был единственным, что нарушало царившую в пещере тишину. Я невольно вдохнул полной грудью. Конечно, воздух здесь был тем же самым: сырым, теплым, таким плотным, что его можно было потрогать, но почему-то показалось, что в зале дышать гораздо легче.

Светляки, подчиняясь едва заметным пассам Молчуна, кругами летали по зале, высвечивая торчащие из пола сталагмиты, мелкие круглые лужи с прозрачной водой, огромные влажные валуны в темных разводах. Сам Молчун медленно следовал за шариками света, будто на расстоянии ощупывая потолок и стены залы напряженными ладонями.

— Если внутри Курганья так же тихо, то я понимаю Взятых, — попытался сострить Ильмо, утирая со лба капли пота. — Я б тоже свихнулся и захотел поскорее выбраться.

Вдруг Молчун резко остановился, повернулся к нам и бешено зажестикулировал. На лице его воцарилось выражение крайней озабоченности. Жестовый язык, которым пользовался Молчун, до конца понимали далеко не все. К счастью, в нашей небольшой группе таких не было. Мы превосходно поняли, что он хотел до нас донести.

Отряд Безрукого ушел вглубь пещеры, воспользовавшись ходом, который открывается колдовством. Они однозначно знали, что делают и куда идут. Точно знали, что ищут. И это вовсе не укрытие от ищеек Хромого.

Ильмо прищурился и задал вопрос:

— Ты знаешь, что именно?

Молчун помедлил секунду и кивнул. Не слишком уверенно, но тем не менее.

— Это опасно? Небось, какая-то колдовская штуковина?

Молчун кивнул уже безо всяких колебаний.

— Нам лучше делать ноги? — вступил в разговор Леденец. Он был мертвенно-бледным и мелко трясся. Я слыхал о людях, которые не выносят замкнутых пространств. Видимо, старина Леденец был как раз из таких.

— У нас приказ, — покачал головой Ильмо. — И у нас есть Молчун.

Возможно, мне померещилось, но Молчун тоже побледнел. Тем не менее, он тут же собрался и снова заговорил жестами.

Мы с Ильмо должны будем пойти с ним вглубь. Ведьмак, Масло и Леденец — остаться здесь, на случай, если мы не вернемся в разумное время.

— А как же проход? — поинтересовался я, делая вид, что мне все равно.

Молчун неопределенно махнул рукой и устремился вглубь залы, жестом пригласив нас следовать за ним.

— Надеюсь, он точно знает, что делает, — шепнул мне Ильмо. — Я бы не хотел сдохнуть в этой дыре.

— Какая разница, где сдохнуть? — философски заметил я. — Хотя ты прав. Я тоже не могу здесь слишком задерживаться. Анналы ждут своего Летописца.

Отправив к Масло, Ведьмаку и трясущемуся Леденцу пару светляков, Молчун подошел к изъеденной влагой стене залы и показал под ноги.

— Вот оно, — хмыкнул Ильмо. — Натоптано. Дорожка из следов ведет прямиком к той трубе, из которой мы выбрались. А обрывается здесь.

Молчун, удостоверившись, что мы сочли его версию достойной доверия, жестом приказал нам отойти. Весьма предусмотрительно с его стороны, потому что, стоило ему с силой ударить рукой по воздуху в направлении только ему одному видного входа, как в стороны брызнула мелкая известковая крошка, а от яркости последовавшей вспышки и скрежета мы с Ильмо ненадолго лишились способности видеть и слышать. Когда мы пришли в себя, Молчун стоял, подобравшись, у полукруглого черного жерла, готового утянуть нас прямиком к жутковатой тайне, скрывавшейся в этой пещере.

Светляк крутился впереди, пытаясь освещать очередной темный коридор. Мы ступали осторожно, почти вслепую, нашаривая ногами ровные участки. Вдруг под моей стопой что-то хрустнуло.

Слишком знакомо для того, кто большую часть жизни посвятил войне. Так хрустят кости.

Хрустнуло под ногой Ильмо, и он выругался под нос. Потом захрустело чаще, громче, и мы поняли, что идем по дороге из разбросанных костей, старых, хрупких.

Что бы там ни ждало нас впереди, с каждым новым шагом мне хотелось встретиться с этим все меньше и меньше.

В коридоре стало светлее. Я не сразу понял, что это был не просто засветившийся ярче магический шар Молчуна. Свет струился откуда-то впереди, все отчетливее подчеркивая нависшие над головой шершавые своды, раскрашивая тенями наши лица. Я нехотя посмотрел под ноги, просто, чтобы убедиться, что не ошибался. Кости. Кости. Еще больше костей.

Лица Ильмо и Молчуна были напряжены, глаза прищурены, да и я сам, подвигав плечами, ощутил, как свело от ожидания неизбежного шею.

Сияние становилось все ярче. В ноздри, помимо затхлого пещерного воздуха, начал проникать отвратительный запах начавшей гнить крови.

Мы вывалились в очередной пещерный зал, до самых недостижимых сводов заполненный ярким голубоватым светом. В ушах бешено колотилось сердце, будто пытаясь выскочить откуда-то из-за барабанных перепонок.

— Чтоб тебя, смотри! — Ильмо указал мне на темную кучу около ближайшего здоровенного сталагмита. Я присмотрелся и понял, что зря.

Это были мертвые тела, но не просто перенесенный из другого места и сложенные в груду. Их будто бы сначала измочалило какой-то невообразимой силой, а потом склеило вместе, спрессовало и ударило этим ужасающим комком плоти, рваной кожи, расколотых костей прямиком в основание каменной сосульки.

— Там еще, — Ильмо ткнул в другую сторону. Я невольно прикрыл глаза. Я ничуть не хотел думать о том, какое чудовище — или какая сила — была способна устроить такую мясорубку.

Вокруг валялись обломки оружия, согнутого и искореженного, куски ткани, остатки упряжи. Лошади, если они действительно вошли в нутро пещеры за своими седоками, видимо, были так же размолоты в кровавую кашу.

Я почувствовал, как по спине струится пот. Мы лезли льву в пасть, не иначе.

— Куда он прется? — Ильмо больно толкнул меня в бок.

Молчун медленно брел через огромный зал, не обращая внимания на окружавшее его импровизированное кладбище, прямиком к источнику света. Когда я, наконец, смог оторвать взгляд от еще одной груды изуродованных трупов, то увидел, что сияние испускает прозрачная сфера, покоящаяся в каменной чаше посередине высокого алтаря.

Молчун приближался к алтарю, как загипнотизированный, плечи его едва заметно вздрагивали. Когда, подойдя достаточно близко, он протянул к светящейся сфере руку, мне захотелось рвануть к нему и оттащить от артефакта подальше. Даже ребенку было бы понятно, что сила, смоловшая в крупу множество живых существ, отныне навсегда обреченных покоиться в этой зале в виде груды костей, заключается именно в этом шаре. Больше ей взяться было неоткуда.

Но я будто врос ногами в камень. Руки отказывались шевелиться, а из горла не получалось выдавить даже мышиного писка. В такой же западне оказался и Ильмо, насколько я смог рассмотреть, с трудом скосив глаза.

Что ж. К счастью, права думать у меня никто не отобрал. Я начал мысленно перебирать самые яркие и запоминающиеся моменты своей жизни, вспоминать осчастлививших меня — порой вполне взаимно — женщин, лица друзей, те куски из Анналов, которые я считал крупинками собственного писательского успеха. Кажется, именно это принято делать перед смертью?

«В то время Отряд служил Госпоже, — я будто бы писал свою последнюю страницу мысленно, и в моей фантазии перо очень приятно скрипело по пергаменту. — Госпоже, которая...»

Которая своим Оком следила за мной, где бы я не скитался.

Которая впустила меня в Башню в Чарах и выпустила живым.

Которая вылечила раны, для которых у меня самого не нашлось бы лекарства.

Которая...

Образ Госпожи встал перед глазами, и я прикрыл их, чтобы всмотреться в видение получше. Даже в мечтах она была чарующе красивой. Невозможно. Недосягаемо...

Впрочем, на то ведь они и мечты?

Ее нежно улыбающееся лицо начало таять в сиянии, которое становилось все сильнее и сильнее, и я понял, что это происходило вовсе не в моих фантазиях, а в действительности. Открыть глаза оказалось трудно — сфера светилась ослепительно ярко, до рези, до слез. Темный силуэт Молчуна, почти положившего на шар руки, казался похожим на грязное пятно с расплывшимися краями. Я не без труда смог рассмотреть, как из центра шара в его раскрытые ладони льется зеленоватое пламя.

Во имя всего прекрасного, что есть на этом свете, что он задумал?

Мысли стали тягучими, как засахарившийся мед. Мое уставшее сознание плыло по их сонному течению, и мне показалось, что с ночи, на излете которой мы вошли в пещеру, прошла целая вечность.

Может, так оно и было. Посчитать точно я так и не успел.

Сфера лопнула, разлетевшись множеством мелких брызг, и я инстинктивно зажмурился. В мгновенно просветлевшей голове возникла одна-единственная мысль — этот взрыв наверняка разнесет Молчуна в клочья — так же, как и остальных несчастных, добравшихся сюда до нас. Все они хотели зачерпнуть силы из артефакта. И все погибли, размозженные о камни, как беспомощные мыши.

Я открыл глаза. Молчун повернулся к нам, махнул рукой, и я почувствовал, как меня отпускает стасис. От неожиданности я рухнул на усыпанный костями пол, рядом, как мешок, свалился Ильмо.

— Какого... там было... — прохрипел он и тоже перевел взгляд на Молчуна.

Молчун слегка улыбался. Вытянув руку, он сжал зубы, и из его ладони вырвался поток такого же мертвенно-зеленого пламени, какое вытекало из сферы несколько минут — или часов? — назад. Груда истерзанных трупов, будто в одночасье распадаясь на сияющие частицы, истаяла на глазах. Еще одна, у другой стены. Еще одна. Еще груда старых костей.

Молчун играл с новообретенным умением, как мальчишка с воздушным змеем. От его ухмылки, которая становилась все шире и шире, меня бросило в дрожь.

Почему древняя сила, наказавшая сотни и сотни до нас страшной гибелью, подчинилась ему и позволила выпить себя без остатка?

Что он собирается делать с этим леденящим кровь навыком — растворять чужую плоть в потоке странного пламени?

Кто он теперь?

— Молчун, Костоправ, — хрипло сказал Ильмо. — А давайте отсюда свалим?

Чего у Ильмо не отнять — у него часто проскакивают очень удачные идеи.

Молчун оскалил свои острые мелкие зубы. Привычный светляк лениво болтался у его левого плеча. Молчун сделал несколько шагов вперед, подобрал какую-то железяку и, добравшись до меня, церемонно возложил ее мне в руки.

Это был меч, изломанный, будто жалкая оловянная ложка. Письмена на ножнах еще можно было разобрать. Форсбергский диалект. «Тот, кто сражается без рук».

Безрукий. Это был его меч.

— Как думаешь, Хромому этого хватит для счастья? — усмехнулся Ильмо.

Я пожал плечами. Кто ж его, Хромого, разберет.

Конечно же, Хромой был недоволен — бессильно, потому что оживить мертвеца даже по его приказу мы были не в силах. Конечно же, мы не рассказали ему всей правды — ведь наш приятель-Взятый точно пришел бы в ярость, если бы узнал, что от него ускользнул какой-то ошметок магических знаний.

...Со временем эта история, как и множество других, пережитых нами, поблекла в памяти, и мне даже стало казаться, что она существует лишь на страницах Анналов, куда я ее занес очень и очень вскользь. Молчун так ни разу и не пользовался доверенным ему жутким умением.

Во всяком случае, при мне.

@темы: Фанфик, Ведьмодамы, Триумвират, Черный Отряд

---

Название: В дно постучали -2
Размер: Миди, ~4700 слов
Пейринг/Персонажи: Костоправ, Ильмо, Капитан, Лейтенант и т.д.
Категория: Джен
Рейтинг: R
Примечание: кроссовер с Mass Effect

— Who are like us?
— Damn' few and they're all dead!
(тост офицеров Альянса Систем)

Я проснулся от натужного хрипения в радиомодуле омнитула.

— Костоправ! — штука извергала встревоженный голос Ильмо, который больно давал мне по мозгам. — Ты спишь?

— Уже нет, — нехотя ответил я, сбрасывая колючее армейское одеяло. — Твоими молитвами, старина. Что случилось? Опять кто-то рыбы нажрался? Тогда почему он пришел к тебе, а не ко мне?

— Тебе бы все зубоскалить, — обиженно прохрипел Ильмо. — В колонии заварушка почище той, что мы когда-то огребли на Джуайе. Открой мне дверь.

— Мог бы просто постучаться, — пробурчал я, спуская ноги на пол.

— Я стучусь уже четверть часа, — рявкнул Ильмо, когда я, поднеся руку к входной панели, заставил дверь со скрипом отъехать в сторону. — А если бы это был не я, а пяток раненых?

— Не волнуйся, на такие вещи у меня седьмое чувство вон там. — Я задумчиво указал себе за спину. — Так что в колонии?

— После вчерашнего поднялся бунт, — мрачно ответил Ильмо, похлопав по дробовику у пояса. — Похоже, Добряк ошибся с мотивами «Синих». Старая любовь Капитана к Видо Сантьяго тут не причем. Кажется, «Светила» просто хотят добраться до синдика и устроить в колонии небольшой, но эффективный передел влияния. Дело пахнет хреново.

Я вздохнул, спешно застегивая штаны. Это была не первая и, смею предположить, далеко не последняя попытка подгрести под себя дыру, романтично именуемую Бериллом. Заправилы тут менялись чаще, чем иной солдат меняет носки, даже несмотря на то, что на первый взгляд, делать здесь было совершенно нечего. Но черный рынок не зря носит свое название, не так ли? Черный рынок в Берилле был особенно черным. А размер проводимых на нем операций не взялись бы оценивать даже банкиры с Нос Астра.

Именно поэтому синдик когда-то решил позвать на помощь нас. И до сегодняшнего дня мы вполне неплохо справлялись.

— Бери ящик с панацелиновыми блоками, — я кивнул в сторону встроенного шкафа. — Док снова с вами, ребятки.

***

Бои на улицах не прекращались до самого вечера. «Синие Светила» предыдущей ночью забросили в колонию несколько «челноков» с отборными громилами, а среди разношерстного населения пустили слух, что Черный Отряд в ближайшее время начнет зачистки, притом ликвидировать будут тех, на кого синдик попросту укажет пальцем. Многие в колонии дружили с синдиком, как собака — с палкой, а потому справедливо подозревали, что выбор падет именно на них. Слишком многие. На сторону «Синих» встали даже несколько батарианских группировок, которые в обычное время с наслаждением грызли глотки друг другу, но враг твоего врага, как говорится...

Мы потеряли уже десятерых убитыми, а раненых было столько, что я всерьез стал опасаться за запасы панацелина. Ночь дала лишь передышку. Мы все отлично понимали, что наутро бойня начнется снова. Мы отступили к своим казармам и забаррикадировали ворота. В конце концов, мы не обещали синдику, что ради него пойдем на самоубийство.

— Чтобы это дерьмо прекратилось, должно произойти что-то из ряда вон выходящее, — прогундел Одноглазый, непонятно зачем протирая «глаз» своего визора.

— Думаете, это и есть пресловутая попытка покушения, о которой говорил странный тип в черном скафандре? — устало спросил Ильмо, подсчитывая в ящике остатки термозарядов.

— Нет. Точно нет. Слишком быстро случилось. Слишком странно. Совпадение? — затараторил Гоблин, по коже которого до сих пор бегали остаточные биотические волны.

— Жабеныш делает логические выводы, а? — Одноглазый оскалил желтые зубы. — Хотя, скорее всего, он прав. Проблемы с отравлениями начались до прибытия черного корабля.

— Может, это отвлекающий маневр? — осторожно предположил я. — Переключить нас на попытки разобраться с отравлениями, столкнуть с «Синими» так, чтобы мы перестреляли друг у дружки по паре десятков ребят, а в это время подобраться к синдику?

— Кто-то использует «Синих», которые хотят использовать нас, чтобы заграбастать Берилл? — пожал плечами Ильмо. — Почему нет? Выглядит довольно стройно. Единственное, чего я пока не пойму — причем тут этот странный пришелец? Ему-то от здешних проблем какой прок?

— Я бы поговорил с Лейтенантом, — кивнул я.

— Угу, — хмыкнул Ильмо, переводя взгляд на мигание индикатора на своем омнитуле. — Вот и он, как по заказу. Да, Эл-Ти. Так точно. Зовет к себе. — Ильмо решительно встал, и я услышал, как неприятно хрустнуло его правое колено. Никто из нас не молодеет. Через несколько лет, если доживу, улечу на одну из милых уютных планеток и разобью там сад. Пара хорошеньких азари тоже ничуть не будет лишней.

— Ходить к начальству после полуночи — дурная примета, — вякнул Одноглазый. — Ничем хорошим не веет от дела, которое не может подождать до утра.

— Пошли, — Ильмо приглашающе махнул рукой. — Лейтенант говорит, вопрос срочный.

***

Мы собрались в блоке у Капитана, набившись, как ворка в грузовой шаттл. Кэп, лениво взмахнув рукой, позволил говорить Лейтенанту, субгармоники голоса которого не сулили ничего приятного.

— Я изучил рапорты от командиров штурмовых групп, — сказал он, тарабаня когтями по столу. — «Синие», похоже, настроены решительно. Беда в том, что они заперли нас в колонии, а сами могут постоянно получать свежее подкрепление со своих баз на Опале и Агате. Но это не самое главное, — Лейтенант что-то набрал на холоэкране своего омнитула. — В одной из давно закрытых лабораторий в паре миль отсюда произошла... утечка. Если можно так выразиться. Синдик требует, чтобы мы разобрались.

Я мог поклясться чем угодно, что лицо Одноглазого в момент стало из эбеново-черного серым. Он дернул носом, будто нюхая спертый горячий воздух в блоке и что-то пробормотал себе под нос. Кажется, это было похоже на «а я ведь говорил».

Беда Одноглазого в том, что он так много болтает, что со временем на сказанное им перестаешь обращать внимание, как на белый шум. Наша же беда в том, что он очень часто оказывается прав.

Одноглазый вообще мешок парадоксов. Никто так до сих пор и не смог разобраться, откуда в Галактике мог взяться биотик его возраста. Первый Контакт случился слишком недавно, чтобы эта сморщенная черносливина успела родиться в регионе, попавшем под воздействие нулевого элемента, развить в себе способности и состариться. Конечно же, старикан отказывается отвечать на любые вопросы на этот счет, поэтому все, что можем мы — изощряться в спекуляциях, пытаясь вычислить по форме шрама на его затылке, какой модификации имплант он носит. А, может, он — прекрасный принц, ставший жертвой генной инженерии, и на самом деле ему всего двадцать пять? Хотя, похоже, правды мы не узнаем никогда.

— Отличное время, чтобы расследовать утечки из заросших бурьяном лабораторий, — недовольно хмыкнул Ильмо. — Мы точно не можем отложить это на... чуть более спокойное время?

— А ты точно не забыл, как в Альянсе относятся к обсуждению приказов, сержант? — прорычал Лейтенант.

— Мы не в Альянсе, — пожал плечами Ильмо. — И даже не во флоте Иерархии, Эл-Ти. Я — свободный солдат, и имею право высказаться.

— Он имеет право высказаться, — подтвердил я.

Помимо того, что я лечу простреленные ноги, потертости и золотуху, я еще и веду отрядные Анналы. Это нечто вроде судового журнала, только еще и обремененное функцией морально-этического воспитания молодежи. Когда кто-то из братьев Отряда вдруг решает упасть боевым духом, я отсылаю ему на датапад пару вдохновляющих фрагментов. И ссылку на экстранет-ресурсы с красивой межвидовой эротикой. Говорят, это помогает.

— Хорошо, — процедил Лейтенант. — Ты высказался, сержант. А теперь, слушай команду. Проверить лабораторию необходимо сегодня же ночью. Чтобы не ослаблять гарнизон, отправляйтесь малой группой. Молчун, Костоправ. — Он внимательно посмотрел на меня. Я кивнул. Ну и что, что ночь? Если что, вколю стимулятор. Тем более, что накануне я выспался. — Гоблин. Там-Там.

— Я тоже хочу пойти, Лейтенант! — Одноглазый поднял руку, как прилежный школяр, но Лейтенант покачал хитиновой башкой.

— Ты останешься здесь. Если эти уроды разнесут баррикаду, только ты сможешь удерживать барьер.

— Лейтенант, мы против, чтобы док уходил, — из-за моей спины раздалось угрюмое рычание. — А если кого-то поцарапает?

— Уж ты-то, Хагоп, как-нибудь справишься, — усмехнулся Лейтенант, глядя на расталкивающих толпу кроганов. — Вас с Отто можно вдвоем выпустить против тяжелой турели, выдав пачку мозольных пластырей.

Это сущая правда. Отто и Хагоп, единственные кроганы в Отряде, славятся способностью выходить живыми и почти целыми из самых жестоких заварушек. Парням уже хорошо за пятьсот лет, количество шрамов на их шкуре и засечек на гребне не смогу точно подсказать даже я, а легенда, бродящая среди братьев Отряда, гласит, что Отряд будет жить, пока живы Отто и Хагоп.

Это значит, что еще лет пятьсот, не меньше, у наших нанимателей будет, кому платить кредиты. Кроганы живут долго.

Хагоп почти печально вздохнул и, хлопнув собрата по спине с такой силой, которая сломала бы шею даже турианцу, произнес:

— Тогда, если что, выносишь меня ты, Отто.

— А с тебя потом ринкол, Хагоп, — ответил Отто и вернул приятелю сдачу. Пол блока под нами опасно затрясся.

— Все свободны, — подал голос Капитан. — Костоправ, отчет о разведке с тебя.

Я коротко кивнул. Ночка ожидалась веселая.

***

Прямо за толстой металлической стеной, служившей границей колонии, начинались густые заросли кустарника с колючими мясистыми стеблями. В здешних джунглях, по слухам, которые мне совершенно не хотелось проверять, обитали твари, от укусов которых ни одна из рас Совета пока не изобрела противоядия. И теперь, когда мы гуськом крались по узкой, почти заросшей тропинке, мне казалось, что из-за причудливо переплетенных стволов и ветвей мне в спину смотрит множество глаз.

— Кто-нибудь в курсе, что именно случилось в лаборатории? — шепнул я.

Молчун пожал плечами. Гоблин нервно замотал головой, стискивая руками свой пистолет. Там-Там, выдержав театральную паузу, сообщил:

— Я знаю. И Одноглазый знает. Дьявол, док, если это действительно то, о чем мы думаем...

Я остановился и схватил Там-Тама за жесткое тощее плечо. В темноте я мог видеть лишь белки его глаз, зубы и подсветку на гермокостюме. Там-Там — брат Одноглазого. Тоже биотик. И с ним точно так же ни черта не понятно.

— Вы что-нибудь слышали о проекте «Форвалака»? — пробормотал Там-Там, и я могу поручиться, что он приобрел ровно тот же цвет, что и его брат парой часов ранее.

— Слышал, — закивал Гоблин. — Засекреченная технология. Незаконченный эксперимент. Оружие необычайной силы. Разработка прекращена по непонятным причинам.

— И что, результат незаконченной разработки до сих пор хранился в забытой всеми лаборатории? — опешил я. — Валялся там, ожидая, пока его не сопрут?

Там-Там, нервно дернув плечами, помотал головой и прошептал:

— Все гораздо хуже, Костоправ. Гораздо. Хуже.

***

Металлические блоки лаборатории густо затянуло все той же буйной растительностью. Где-то в глубине окружавшего нас мрачного леса вопило какое-то животное, а в красноватом небе висел крупный астероид, будто готовясь рухнуть нам на голову. Света решительно не хватало, — у планеты, на которой располагается Берилл, нет луны — но мы, даже не сговариваясь, не решались воспользоваться фонарями, чтобы все эти щелкающие, кричащие, ужасающе молчащие зверюги из джунглей не возжелали на нас броситься.

— Мне одному кажется, что из этого строения вот-вот повалят зомби? — Я попытался сделать так, чтобы мой голос звучал бодро, но в результате раздался какой-то идиотский писк.

Молчун покачал в воздухе раскрытой кистью, дескать, «что-то вроде». Гоблин вжал свой узкий череп в плечи. Там-Там врос в землю, нервно проверяя пальцами запасы энергокапсул на поясе.

— Ладно, глупая шутка, — снова пискляво выдавил я, вытаскивая дробовик. — Но двери, как я посмотрю, открыты. Нас ждут, господа.

Отучившись в медицинском университете и работая врачом в колониях, я видел всякое. Морги, больницы для безнадежно хворых, забитые трупами жилые отсеки после восстаний и набегов наемников. Но, клянусь собственным биопаролем к Анналам, страшнее, чем здесь, мне не было никогда. Лаборатория была пустой. Слишком пустой, чтобы казаться мирной и заброшенной. Мы инспектировали отсек за отсеком, взламывая закрытые двери, и с каждым шагом волосы у меня под шлемом приподнимались еще на пару миллиметров.

— Вот задница! — не удержался от вскрика Там-Там, когда мы открыли очередную комнату.

Я сделал фонарь поярче, и от открывшегося зрелища меня, врача, видавшего в жизни всякое, чуть не вывернуло наизнанку.

Кости, разбросанные по просторной зале, казались старыми. Их было много, очень много, и я видел вовсе не целые скелеты. У одного не хватало руки. От другого осталась половина — вторая, начиная с тазовых костей, валялась поблизости. На части скелетов еще виднелись остатки сгнившей кожи. Я инстинктивно глубоко вздохнул и тут же пожалел об этом — густой запах старого склепа пробился даже через воздушный фильтр на моем шлеме, предусмотрительно закрученный до предела.

— Смотрите, — прошептал Там-Там, указывая рукой, подсвеченной биотическим мерцанием, в глубину залы. — Капсулы...

У противоположной стены действительно стояло несколько толстостенных стеклянных капсул, похожих на те, что используются медицинскими судами Альянса для перевозки тяжелораненых. Все указывало на то, что капсулы совсем недавно были еще включены и использовались по назначению. И это было странно — для давно заброшенной лаборатории, во всяком случае. Теперь они стояли открытыми, приглашающе распахнув полукруглые створки.

— Это очень старые трупы, — я, наконец, сбросил оцепенение и присел на корточки возле горки костей. — Ничего не понимаю...

— Вон там, в углу — более свежие, — Там-Там, осторожно перешагивая через разбросанные по полу части скелетов, углубился в плохо освещенный конец залы. Я последовал за ним и, увидев, наконец, то, что там хранилось, в очередной раз невероятным усилием подавил приступ рвоты.

Это были свежие кости, еще с ошметками мяса, и они определенно были не человеческими.

— Капсулы вскрыты несколько дней назад, — раздался воодушевленный голос Гоблина, который с истинно саларианской любознательностью взялся изучать оборудование. — Не вижу отпирающего устройства на дверцах. Открыты удаленно. Возможно — с пульта. Питались от стационарного блока на основе нулевого элемента. Хватило бы еще лет на сто. Сейчас отключены. Внутри — остатки питательной жидкости.

— Ничего не понимаю... — я поднялся с корточек и сделал несколько быстрых шагов назад. — Кости человеческие — старые. Кости животного — свежие. Капсулы вскрыты несколько дней назад.

— А чего тут понимать, Костоправ? — просипел Там-Там и закашлялся. Похоже, не один я тут страдал от вони. — Вон — еще одна капсула. Разбитая.

Я повернул голову в направлении, куда указывала его рука. Действительно, капсула стояла в углу наискосок, почти незаметная за массивным лабораторным шкафом. Стекло на ней был пробито.

— Форвалака вырвалась из капсулы, уж не знаю, кто помог ей выйти из стазиса, — продолжил Там-Там. — Возможно, произошел сбой в системе жизнеобеспечения. Убила ученых, которые в то время находились в лаборатории. Возможно — ее удалось ликвидировать, потому что мы не видели следов бойни в других отсеках. Чудом... Наверное, она к тому времени еще не до конца проснулась...

— Ну с этим более или менее понятно, — кивнул я. — О произошедшем узнали, лабораторию закрыли.

— Да, — согласился Там-Там. Молчун подошел ко мне, положил руку мне на плечо и слегка сжал. Лицо его за стеклом шлема казалось озадаченным.

— Ты будто бы не предполагаешь, а знаешь наверняка, что случилось, — я пытливо посмотрел на Там-Тама. Он потупился и выдохнул:

— Да... В смысле... Да, слышал кое-что. Мы с Одноглазым сталкивались... вернее, сталкивался один наш знакомый ученый. Это — не единственная лаборатория, в которой пытались разводить форвалак. И не единственная, где эксперимент не удался.

— Это все чудесно, Там-Там, — вздохнул я. — Я понял почти все. Кроме одного.

Молчун выразительно кивнул. Мы знаем друг друга довольно давно и умеем объясняться без слов. У него в глазах стоял тот же вопрос.

— Что такое «форвалака»?

***

— ...форвалака — это результат генетико-кибернетического эксперимента над черным леопардом из Юго-Восточной Азии, — Там-Там терпеливо пересказывал Капитану и Лейтенанту то же самое, что живописал нам в лаборатории, гарантировав каждому из побывавших там несколько ночей кошмаров. — Попытка вывести боевого зверя, которому будут не страшны пули, биотика, болезни и старость. Попытка, которую даже можно считать удачной — зверюга вполне себе получилась. Но проблема в другом.

— Никто не был готов к тому, что с ней придется как-то справляться? — уточнил Капитан. Там-Там с готовностью кивнул.

— А я говорил! — выкрикнул Одноглазый, почти вскочив с места, но увесистая рука Ильмо, упавшая на плечо, его удержала. Он тяжело вздохнул и опустил голову.

— Когда-то одна из форвалак, вырвавшись из капсулы, перебила целую толпу ученых, — начал я, перелистывая на холоэкране датапада страницы из секретных документов, которые удалось достать через одного знакомого в «Экзо-Гени» буквально за несколько минут до собрания. — Лабораторию закрыли. Результаты эксперимента окончательно засекретили. Как утверждает Там-Там, выводили их не только на Берилле, но, к сожалению, мне не удалось разузнать ничего о других институтах.

— Научились бы у батарианцев варренов дрессировать для начала, — раздосадованно произнес Капитан. — Что сейчас творится в лаборатории?

— Судя по всему, кто-то нарушил целостность остальных капсул, которые, как мы поняли, было решено не трогать, а оставить, как есть. Возможно, ученые надеялись, что со временем смогут найти способ все-таки сделать зверей управляемыми. Возможно — что со временем чудовища сдохнут, и проблема решится сама собой.

— Не удалось, — хихикнул Гоблин. — Полный крах. Людям не стоит лезть в науку.

— А ты бы помолчал, жабеныш! — вклинился Одноглазый. Степень его нервного возбуждения можно было оценить даже без специальных приспособлений. — У истоков проекта стоял саларианец!

— Саларианец придумал, — пожал плечами Гоблин. — Отдал бразды. Люди все испортили. Наверняка, что-то напутали.

— Молчать! — Капитан хватил пятерней по столу так, что его железная армейская кружка, описав дугу, свалилась под ноги Ильмо. Ильмо невозмутимо поднял ее, сдул пыль и поставил обратно на край стола. — Сколько капсул вскрыто?

— Четыре, — вздохнув, произнес я.

— Это значит, что по Бериллу сейчас бегает четыре безумных, генетически модифицированных леопарда-убийцы, напичканных кибернетическими имплантами?

— Один, — почти ободрительно произнес Там-Там. — Троих других он сожрал, прежде чем пробить в крыше дыру и слинять.

— Погодите, — вмешался Лейтенант, подпрыгнув на своем стуле. — Это зверюга смогла пробить дыру в многослойной крыше с антирадиационной и противометеоритной защитой?

Я, Молчун, Гоблин и Там-Там синхронно кивнули.

— Если бы не дыра, мы бы там задохнулись, — улыбнулся Там-Там.

— Свежий воздух, — подытожил Гоблин. — Полезно для здоровья.

***

Вести о том, что по Бериллу бегает зверь-убийца, разнеслись быстро. Конечно, мы тоже приложили к этому свою руку. В итоге это стало тем самым «из ряда вон выходящим», которое, по мнению Одноглазого, должно было остановить бунт. Никто лишний раз не желал выходить из домов. «Синие Светила», собравшись за несколько часов, покинули космопорт, едва не устроив в спешке несколько воздушных аварий. На колонию навалилась оглушающая, угрожающая, приводящая в ужас тишина. Тем не менее, дело было все еще дрянь.

— Наша потасовка со «Светилами» не осталась незамеченной, — сообщил Лейтенант. — Несколько местных шишек делят между собой стул синдика. Старик, по мнению оскорбленной общественности, не смог удержать в колонии устраивающий всех порядок. Нас с нескольких сторон аккуратно попросили не вмешиваться.

— Но мы ведь получаем кредиты от синдика, а не от каких-то там торгашей «красным песком»? — недовольно сказал я. Лейтенант просверлил меня взглядом.

— Разве решение подобных проблем не входит в наш контракт? — не унимался я. — Понятно, что дело мутное, но Отряд всегда четко соблюдал договоренности. Мы — его личная маленькая армия, и если дело дойдет до мордобоя, мы должны встать между ним и теми, кто придет эту самую морду бить.

— Док, — властно сказал Капитан. — Пока что решаю здесь я. И я не собираюсь допускать того, чтобы мы все передохли из-за этого ублюдка.

— У нас есть кодекс чести, — возразил я. Не то, чтобы я обнаглел. Я просто знал, что этот вопрос необходимо поднять до того, как чей-то чужой ответ на него сыграет по нашей репутации.

— В каждом кодексе есть лазейка, — понизив голос, произнес Лейтенант. — Никто ведь не обидится на нас, если мы честно упустим убийцу, пробравшегося в Бастион?

Меня пронзила догадка. Холодная, неприятная, очень четкая. Я вспомнил случившееся два дня назад, странного гостя в черном скафандре, вести о готовящемся покушении. Горячка целого дня бунта и потрясение, сопутствовавшее прогулке до старой лаборатории почти стерли это из моей памяти. А зря.

Это все была игра. Отлично продуманная, четко просчитанная.

— Душелов? — почти прошептал я.

Капитан кивнул.

— В чем соль? — с недоумением спросил Ильмо.

— Нанимателю Душелова, — Лейтенант тщательно избегал называть имя «Госпожа», — нужен контроль над Бериллом. После того, как нынешний синдик по несчастной случайности — и, конечно, вопреки нашим искренним усилиям защитить его даже несмотря на потери в кровопролитной стычке с «Синими Светилами» — отойдет к духам, на его место посадят нужного человека. Люди нанимателя Душелова займут правильные позиции в колонии. А мы, — Лейтенант на мгновение осекся, — с чистой совестью направимся через ретранслятор. Наша репутация будет чиста, как слеза младенца-азари.

— Этот финт достоин того, чтобы оказаться отмеченным в файлах Анналов, — зачем-то сказал я.

Капитан усмехнулся.

— Для этого мы тебя и позвали, док.

Кто бы сомневался.

***

Вечер ознаменовался очередной порцией дерьмовых новостей. С Лейтенантом связались караульные с пропускного пункта у Бастиона, который занимал синдик. По их словам, у ворот собралась остервеневшая толпа, требовавшая крови.

— Чего хотят? — У выхода с базы я раздавал панацелин, а Ильмо командовал погрузкой штурмовых бригад в шаттлы.

— Требуют, чтобы синдик вышел к людям и дал комментарии относительно слухов о форвалаке, — угрюмо ответил Ильмо, проверяя плечами свою снайперку. — Якобы пресса. Якобы оскорбленная общественность. Сканеры показали, что пресса и общественность тащат на себе слишком много оружия. Ты с нами, док?

— Ясное дело. — Я устремился в дружелюбно раззявленный шлюз шаттла. Когда «Кадьяк» оторвался от земли, в голове осталась только одна-единственная мысль. Сегодня. Потому что три дня прошло. Потому что завтра нас ждут в космопорту.

Тук-тук. Тук-тук.

Бастион назвали Бастионом не просто так. Эта полукруглая башня и в самом деле похожа на древнюю крепость с туристических открыток. Разве что в средневековых крепостях не было периметра, укрепленного электростатическими щитами, на сторожевых вышках не стояли тяжелые турели, а на крыше не было места для посадки небольшого корабля межпланетного класса. Раньше все было куда проще: кирпич, бойницы, глубокий ров под стеной. Возможность вылить на осаждающих пару котлов кипящего масла.

— Доложите обстановку, — рявкнул в омнитул Ильмо, ловко усаживаясь за включенный щит.

— Держим первую линию, сержант! — прохрипел радиомодуль. — Штурмовики на позициях, ведем огонь.

— Отлично, отбой! — крикнул Ильмо и вскинул на плечо свой «Богомол». — Иди внутрь, док. Тут мы и без тебя разберемся.

Я рванул перебежками между щитов и импровизированных баррикад, вслушиваясь в стрекот очередей за спиной. Неорганизованную толпу, пусть даже и с подкреплением из местных банд, наши ребята сомнут быстро, возможно, даже не оцарапавшись.

— Я же вам, ублюдки! — Мимо, полыхая синевой щита, прогрохотал Хагоп. Отто тяжело шагал вслед за ним, уперев в массивное плечо приклад штурмовой винтовки. Эти двое могут разметать в клочья целый взвод наемников, даже не вспотев. Порой тебе вовсе не нужна армия. Тебе просто нужен кроган.

Я взлетел на ступени перед входом в башню, быстро приложив руку к считывателю. Дверь приветливо моргнула зеленым, и я радостно провалился внутрь. Тут, по крайней мере, было тихо.

Ночь, чтоб ее, была еще молода. Я устроился на третьем этаже башни, где было достаточно места для перевязки раненых. Несмотря на все мастерство наших ребят, они неминуемо начали уставать. Пострадавших становилось все больше и больше. Пуленепробиваемое стекло огромного окна показывало картинки, которые мне совершенно не нравились. Бунтовщики ворвались во двор бастиона, раскидав нашу первую линию. В темноте вспыхивали и гасли линии очередей, то и дело ярко светились лиловые сполохи биотических ударов. Крики были слышны уже даже здесь. Я стоял, устало растирая переносицу — несколько дней сна урывками начали давать о себе знать. Глаза слипались, но расслабляться было рано. В любой момент и мой дробовик мог оказаться нужен.

Когда я, в очередной раз моргнув на пару долгих секунд, открыл глаза, то с трудом удержался, чтобы не заорать в голос. Из темноты на меня смотрели ярко-голубые глаза. Сияющие, как отражающие полосы на фрегатах Альянса. Нечто мягко отпрянуло, молниеносно повернулось и почти неслышно, крупными скачками понеслось вверх по металлической лестнице.

Я поднял к губам омнитул, ощущая, как холодеют пальцы.

— Капитан. — К черту субординацию. Не сейчас. И вообще я — не военный. — Форвалака направилась к верхним этажам. Надо предупредить патрули.

— Отставить, — ответил Капитан.

— Капитан, но...

— Отставить, док. Оставайся на месте. Никто не будет подставлять свою шею сильнее, чем уже подставил.

Сверху раздался истошный крик, от которого у меня подкосились ноги. В дверь моего отсека, едва не сложившись на пороге в стопку, ввалились Одноглазый, Гоблин, Молчун и Там-Там.

— Ты видел, Костоправ? — выпалил Одноглазый.

— Я видел некоторое дерьмо, у которого светились глаза, — ответил я, ощупывая патронташ с запасом термозарядов. — Ты об этом?

Одноглазый коротко кивнул.

Капитан в моем омнитуле, как оказалось, еще не отключился.

— Сделайте все, что в ваших силах. — Иногда перемена чужого мнения очень и очень радует. — Лейтенант идет к вам.

Мы осторожно продвигались вверх по винтообразной лестнице Бастиона, то и дело вздрагивая от диких криков, что доносились с верхних этажей. Модифицированный леопард устроил обильную жатву из наших парней и личной охраны синдика.

— Как убить эту тварь? — шепнул я Там-Таму. — Ты у нас тут, судя по всему, единственный эксперт.

— Не знаю... — испуганно ответил он. — Из того, что я о них слышал, могу заключить лишь, что мы при наличии удачи сможем ее, по крайней мере, спугнуть.

— Брось, Там-Там, она — наполовину синтетик, — фыркнул Одноглазый. — Возможно, получится перегрузить импланты, а пока она будет отходить — снести ей черепушку.

— Заморозка, — предложил Гоблин. — Полониевые патроны. Костоправ, у тебя есть полониевые патроны?

— Я — врач, мать вашу, а не снайпер! — шепотом прокричал я.

Мы двигались дальше. Невероятно, но я почти чувствовал кожей, что расстояние между нашей группой и чудовищем сокращается. Верхний этаж башни представлял собой круглый замкнутый коридор, разделенный на сегменты-комнаты. В секторе на двенадцать часов находился лифт к кабинету синдика.

— Не думаю, что кошечка умеет нажимать на кнопки, — попытался схохмить я. Молчун наградил меня уничтожающим взглядом. Крики доносились все ближе, а запах статического электричества, исходивший от щедро презентованного мне Молчуном щита, отлично справлялся с задачей заглушить густой аромат крови.

Разумным расам, конечно, стоило исследовать космос, научиться управляться с темной энергией и укротить нулевой элемент, чтобы потом планету за планетой выкосили полукошки-полуроботы.

Мы разделились. Левую часть коридора взяли на себя Там-Там и Гоблин, в правую отправились Молчун и Одноглазый с бесполезным довеском в виде меня. Было решено попробовать заключить форвалаку в стазис, а потом вызвать подмогу. Или быстро убежать — если со стазисом ничего не выйдет.

Под ногами хлюпало что-то скользкое, я догадывался, что именно, и от осознания этого мучительно хотелось блевать. Коридор был устлан телами. От некоторых, несмотря на кажущуюся прочность гермокостюмов, были оторваны части. Я не хотел выискивать их взглядом. Просто шел дальше, вцепившись в дробовик.

Очередной истошный крик, последовавший за звуками выстрелов, застал нас почти в конце нашей половины коридора — я уже видел площадку перед лифтом. Через мгновение из-за поворота выскочил Гоблин, сиявший, как рождественская елка.

— Она, — залопотал он, яростно жестикулируя, — там! И... Там-Там...

Одноглазый стартовал с места со скоростью сверхзвуковой ракеты. Я несся следом, краем сознания успев удивиться прыткости старикашки. Или не старикашки? А, к черту...

Трупов в этой части башни было вдвое больше. Возможно, здесь располагалось что-то вроде комнаты отдыха. Наши ребята. Охранники синдика. Пара человек обслуги, попавшей не в то время и не в то место.

За спиной загрохотал голос Капитана — он все-таки нас нагнал:

— Где зверь?

Я обернулся. За Капитаном с винтовкой наперевес бежал Лейтенант, забавно перебирая длинными тощими ногами. За Лейтенантом — еще несколько наших, ощерившиеся дулами дробовиков и пистолетов.

— Пойдем, Костоправ, — меня кто-то дернул за предплечье. Одноглазый. Я никогда не видел его таким — растерянным, ошарашенным. — Там-Таму нужно помочь.

Было трудно объяснить, почему я не могу помочь Там-Таму. Парень походил на вскрытую консервную банку с атлантической макрелью. Гермокостюм был разорван, щитки погнуты, исподнее, черное от крови, не скрывало ни сорванной с костей плоти, ни разрезанного живота. Там-Там еще дышал. Крепкий сукин сын. Но я уже ничего не мог для него сделать. Даже если бы сейчас у меня за окном болтался шаттл какой-нибудь роскошной клиники с Цитадели, они бы тоже ничего не успели предпринять.

Кровавый след — вернее, следы, огромные следы огромной кошки — тянулся от тела Там-Тама в сторону лифтовой шахты. Кто-то истошно орал на самом верху башни.

— Мы уходим, — сипло скомандовал Капитан.

— Но... Тварюга ранена, ее еще можно догнать и добить! — воскликнул Одноглазый, вцепившись в перчатку умирающего брата.

— Отставить, — Капитан прикрыл глаза и стиснул зубы. — Контракт аннулирован. Мы уходим.

***

Над Бериллом всходило бледное низкое солнце. За нашей спиной колония гудела, как разбуженный улей. Гибель синдика от клыков ужасной твари, с одной стороны, шокировала, с другой — предоставила оставшимся массу возможностей. Вскоре тут начнется новая война, если, конечно, посланник Госпожи и Ариа не успеют — или не успели — быстро договориться.

Посланник Госпожи.

Я стоял в космопорту, держа в руках рюкзак со своими нехитрыми пожитками, в основном, инструментами и набором мобильных медицинских сканеров. Огромный черный корабль раскрыл перед нами свое брюхо, и мне казалось, что я готовлюсь ступить в нутро чудовищного кита.

— Я никуда не полечу, — скрипнул зубами Одноглазый, топтавшийся рядом со мной.

— Не говори ерунды. — Ильмо схватил его за плечо. — Нам всем нужно отсюда сваливать.

— Я найду эту зверюгу и придушу ее голыми руками, — не унимался Одноглазый, пытаясь высвободиться из хватки Ильмо. По его коже начали бегать нежно-голубые молнии. На месте Ильмо, я бы его отпустил, но мой приятель-сержант всегда был упорной сволочью.

— Нам. Надо. Делать. Ноги, — отчеканил он. — Пошли, придурок, не заставляй меня...

Одноглазый почти успел открыть рот, чтобы разразиться очередной героической тирадой, но тут же замер, потешно округлив глаза, окруженный мерцающим полем стазиса.

Молчун. Молчун всегда вовремя.

— Вот и славно, Молчун, — хмыкнул Ильмо. — А теперь, будь добр, перетащи его на борт.

Я понимал боль Одноглазого и отчасти поддерживал его желание отомстить за брата. Там-Там был другом нам всем. Но такой же однозначной правдой было то, что нам действительно пора было сматываться из Берилла. Этой колонии мы уже ничем не были обязаны.

***

Мы построились на просторной средней палубе корабля, чувствуя, как мерно гудит ядро двигателя, как один за одним запускаются дамперы инерции.

Наш новый наниматель, все так же не поднимая забрала черного шлема, медленно шел перед строем, а за ним семенил паренек в черной форме, отмеченной знаком белого черепа, с каким-то ящиком. Приглядевшись, я увидел, что точно такие же значки, вынимая из ящика, Душелов крепит каждому на щитки на груди.

Остановившись передо мной, он усмехнулся. Это была усмешка капризной девицы, которая знает себе цену.

— Добро пожаловать на борт, док, — пропел Душелов женским голосом и мягко приложил значок к моей груди. Магнит, присасываясь к металлу, издал мягкий стук. — Рады видеть вас на службе у Госпожи.

Госпожа... Я пытался откопать из недр памяти все, что когда-либо слышал на ее счет. Ничего однозначного, только безумные легенды.

С нижней палубы внезапно раздался болезненный вой. Это было вовсе не звуком от включения модулей двигателя. Это кричало животное.

Внезапная догадка пригвоздила меня к застеленному антишоковым покрытием полу палубы.

Душелов смотрел на меня, и я могу поклясться, что за глухо-черным забралом шлема я увидел блеск улыбки.

Тук-тук, раздалось из-под моих ног. Тук-тук.

@темы: Фанфик, Mass Effect, Черный Отряд

---

Неожиданно для себя я дико укурился и внес, страшно сказать, кроссовер ЧО с Массычем)
Получилось, ИМХО, забавно. Есть задел на продолжение, но я поклялась, что в макси БОЛЬШЕНИКАГДА, поэтому пока так. Можно читать какоридж по миру Mass Effect, но если быть знакомым хотя бы с первой книгой серии "Черный Отряд", множество фишечек, плюшечек и отсылочек заиграют совсем другими красками)

Название: В дно постучали - 1
Размер: Мини, ~2400 слов
Пейринг/Персонажи: Костоправ, Ильмо, Капитан, Лейтенант и т.д.
Категория: Джен, AU
Рейтинг: PG-13
Примечание: кроссовер с Mass Effect

— Кудрявый, ты тоже на спор пил ринкол в «Черной дыре»? — Я открыл начавший ржаветь шлюз, пытаясь впустить в медблок хотя бы немного воздуха. Берилл, одна из тех, забытых богами всех известных рас людских колоний, что разбросаны по самым отдаленным уголкам Терминуса, плавилась от жары. Казалось, что даже система кондиционирования, перегретая лучами здешнего солнца: блеклого, расплывшегося на полнеба — гонит уже изначально раскаленный воздух.

— Ни хрена я не пил, Костоправ, — Кудрявый откашлялся, выплюнув на выскобленный добела пол медблока немного крови. — Я что, похож на идиота?

Я покачал головой. Некоторые из наших братьев грешат подобными выкрутасами — пьют кроганскую бурду на спор, чтобы выяснить, кого вырубит первым. Проигравший, отоспавшись, драит сортир зубной щеткой.

Все от безделья, ясное дело.

Мы торчим в гребаном Берилле, выступая в незавидной роли личной гвардии местного преступного царька уже несколько месяцев и ржавеем, как арматура на Тучанке. Мы — Черный Отряд, независимая рота наемников, о которых слышали очень немногие. Нам не нужны лавры «Кровавой Стаи», «Затмения» или «Синих Светил», чтобы нам платили за работу. Очень хорошо платили.

Мы широко известны в узких кругах. Этого достаточно.

— Тогда расскажи мне, в какой грязной дыре ты сегодня обедал? — я задумчиво разломил тонкую ампулу с ярко-зеленой жидкостью над стаканом с водой. Капли антидота, коснувшись прозрачной поверхности, выбросили вверх облачко дурнопахнущего дыма. На вкус эта дрянь еще хуже, чем можно заподозрить по запаху, но зато работает. Если, конечно, я не ошибся.

— В «Кроте». — Кудрявый белел на глазах. Не знаю, от чего точно: от вида ли моего снадобья или от токсинов. Меня бы больше устроил первый вариант.

— Понятно, — я решительно подвинул к нему стакан. — Залпом, красавчик. Ты третий за эту неделю. Надо бы намекнуть начальству, что какая-то паскуда травит наших людей, и с этим уже пора разобраться. Сегодня отлежись, а пока будешь давить подушку — повспоминай, не отирался ли около тебя давеча какой-нибудь батарианец.

С лысины Кудрявого — гладкой, как коленка азари — скатывались капли пота. Он вылакал содержимое стакана, закашлялся и грузно осел на кушетку, хватая ртом воздух.

— Ты пришел вовремя, — ухмыльнулся я. — Доберешься до казарм — передай, чтобы дальше отрядной столовой пока не ходили. Повар у нас дрянь, но хотя бы не насмерть травит.

Когда Кудрявый, разогнувшись, наконец, покинул медблок мелкими перебежками — жара становилась все яростнее, я позволил себе, накинув на голову привезенный по оказии с Цитадели белый медицинский халат, выползти наружу.

Муравейник из жилых и служебных блоков, отведенных Отряду местным заправилой, который пафосно именовал себя «синдиком», располагался на холме, что возвышался чуть поодаль от самой колонии. Мой блок, обитель добра, любви и исцеления, торчал почти у самой вершины. Выше — только коробка, в которой жили Капитан и Лейтенант. Вероятно, это означало, что отрядному врачу оказана великая честь обретаться в непосредственной близости от начальства.

Хер бы их побрал. Внизу можно было урвать хотя бы пару метров тени.

Берилл расстилался передо мной, дрожа в полуденном мареве. Дальше, за хаотичным нагромождением стальных коробок, деревянных — и где они только нашли дерево на этой планете? — лачуг, где, по слухам, обитали ворка и батарианцы, и давно неиспользуемых ангаров для шаттлов и «Мако», мутно поблескивало так называемое Море Мук — местная грязная лужа. В нем и водилась та самая ядовитая рыба, которой за последние несколько дней отравилось сразу несколько наших парней. Им подсовывали ее под видом искусственно выращенной — а по вкусу никто бы и не отличил. Батарианцы, говорят, жрут ее даже без соли. Но что батарианцу деликатес, то человеку — яд, выводящий из строя за несколько часов. Кудрявому повезло. Косоглазому и Дикому Брюсу подфартило меньше. Тщательно закупоренные коробки с их телами недавно забрал шаттл местного крематория.

Берилл был одной из тех колоний, про которые, кажется, давно забыли, вытянув из недр планеты все, что привлекло сюда когда-то исследовательские корабли. Колония влачила мутное, как здешний водоем, существование, в последние годы став приютом для множества мелких и не очень шаек бандитов, работорговцев и космических пиратов, которым после особенно удачного дела нужно было залечь на достаточно глубокое дно. Берилл был дном почти в прямом смысле этого слова.

Хотя, как выражается наш Капитан, иногда ты думаешь, что достиг дна, а потом снизу вежливо стучат.

Мой омнитул захрипел, освободив от необходимости дальше думать невеселые мысли. Я бросил осоловелый взгляд на горизонт и удивленно заметил, что к космопорту движется какой-то корабль. Слишком большой для того, чтобы привезти сюда еще несколько задниц неудачливых наемников. Слишком обшарпанный, чтобы оказаться судном Альянса. Черный, без опознавательных знаков.

— Костоправ, — голос Капитана звучал из омнитула глухо, как из алюминиевой кастрюли. — Ты где?

— Наслаждаюсь видами, — нехотя ответил я, чувствуя, что торчащий из благословенной тени нос начинает медленно оплывать, как свечка. — А что, у кого-то мигрень?

— Хорош зубоскалить. — Капитан иногда позволял мне забыть о субординации. Иногда. Альянсовские привычки до сих пор давали о себе знать, хоть он и покинул ряды морпехов черт знает сколько лет назад. — Поднимись ко мне.

Я нехотя потащился по гремящим железным лестницам вверх. Рубашка прикипела к спине, и я начал всерьез опасаться, что вечером сниму ее вместе с кожей.

В блоке, который служил Капитану и спальней, и рабочим кабинетом, было на удивление прохладно. Не удивлюсь, если последние на Берилле остатки хладагента для системы кондиционирования ему поставляли из под-полы, минуя нашего интенданта.

Капитан ждал меня, сонно развалившись на стуле. На стене за его спиной висел неизменный портрет — сам Кэп, облаченный в форму Альянса, на фоне альянсовского же флага. Напоминание о прошлом, которое он никогда и ни с кем не желал обсуждать.

У каждого из нас есть прошлое, когда-то приведшее в Отряд. А негласная традиция, запрещающая выпытывать подобные детали биографии, жива среди братьев Отряда и по сей день.

— Мне рассказали про Кудрявого, — сказал Капитан, пытливо всматриваясь в мою красную от солнца рожу. — Кажется, нам пора наведаться в «Крот» и разузнать поподробнее, кто, зачем и почему.

— Согласен, — пожал плечами я. — У меня кончается антидот.

— Ильмо, Добряк и Молчун будут ждать тебя у ворот базы. — Капитан со вкусом потянулся. — Возьми дробовик.

— Так точно, сэр, — я слегка театрально отдал честь и щелкнул каблуками.

— К пустой голове руку не прикладывают, — усмехнулся Капитан. — Вольно, док.

Это, ясное дело, был элкорский цирк от начала и до конца. Я вообще-то не военный и никогда им не был. Но стоит лишь взглянуть на физиономию нашего старика, обструганную годами муштры среди морпехов, и рука сама тянется ко лбу.

Но дробовик мне все-таки полагался. Иногда я слегка завидовал вылизанным докторам с судов Альянса, которые коротали дни в белоснежных медотсеках, выдавая под роспись инъекционные блоки с панацелином и хреновые казенные презервативы, в которых можно без ущерба пережить ядерный взрыв. В отрядах наемников, навроде нашего, медик выходил на задания наравне с остальными. Зато не скучно.

Я ткнул пальцем в омнитул.

— Ильмо, это Костоправ, прием. Где вы?

— Мы с Добряком торчим у ворот, — отозвался Ильмо. — Молчун подтянется позже. Тащи свою задницу быстрее, пока мы не расплавились к турианской бабушке.

Ильмо — мой старый приятель и умелый боец, снайпер, по которому плачет любое официальное подразделение. Когда-то дослужился до сержанта и до сих пор любит, когда его так называют. Мы многое с ним прошли бок о бок. А расположение шрамов на его шкуре я знаю, по всей видимости, точнее, чем любая из его пассий, которых у него почти на каждой станции по паре-тройке точно. По людским меркам мы почти что женаты, но стараемся никому об этом не рассказывать. Шутка.

Добряк — один из командиров штурмовых групп. Громила с руками размером с кроганскую башку. И прозвище свое он, ясное дело, получил не зря.

***

— Я тебе, Верус, советую все-таки хорошо подумать.

Добряк навис над хозяином «Крота», испуганно пыхтящим в свою воздушную дырку волусом, сверкая глазами.

— Кто тебя нанял, чтобы отравить наших парней, а?

Волус запыхтел еще громче. Вопрос был чисто риторическим. За столиками сидело в три раза больше «Синих Светил», чем неделю назад.

— Видо решил добраться до Капитана, не так ли? — на роже Добряка расплылась нехорошая улыбочка.

— А-а-а-а-ы-ы-ы... — выдал волус. Наверняка под своим скафандром его треугольная тушка была уже мокрой. Я невольно попытался вспомнить, потеют ли волусы, и в очередной раз печально убедился в том, что не нужно было прогуливать «Анатомию рас» в университете. Впрочем, в полевых условиях я наверстал упущенное достаточно быстро.

На мое плечо легла тяжелая рука. Я оглянулся.

— Здорово, Молчун.

Он кивнул.

Молчун — биотик, один из сильнейших среди нас. Один из последних с L2. Говорят, именно из-за старого импланта он всегда молчит. Раздражение речевого центра в мозгу приносит ему невыносимые страдания. Но это всего лишь слухи. Он никогда и никому их не подтверждал.

Добряк поднял на Молчуна глаза.

— Кажется, здесь кто-то хочет полетать, Молчун. Что думаешь?

Я нащупал за спиной дробовик. Один из «Синих», наконец, решительно встал и зарычал, откинув ногой стул. Молчун покрылся прозрачно-синей коркой щита и выбросил вперед напряженную руку. В двери кабака вломилось несколько наших с «Мстителями» наизготовку.

Веселье началось.

Стычка завершилась через четверть часа, почти не успев начаться. Как бы «Синие» не хорохорились, с нашими парнями тягаться было сложно. Мы потеряли двоих убитыми, еще пятерых приволокли ко мне на художественную штопку. «Синие», как сказал Ильмо, сгребли свои задницы на «Кадьяки» и отчалили прочь, по всей видимости, жаловаться папочке.

У Капитана с Видо, лидером «Синих» были какие-то давние трения. В них когда-то даже пыталась встрять Ариа, решив, что это противостояние мешает устраивающему ее порядку в Терминусе, но Капитан всегда умел договариваться. Ариа отвела своих людей после недолгих переговоров и больше не лезла в наши дела, а мы не лезли на «Омегу». Все просто, не так ли?

Работать в системе Терминуса не так уж и сложно. Просто не шути с Арией Т’Лоак и держи задницу в тепле, а голову — в трезвости.

С последним у нас иногда случается пшик.

— Эти двое опять нажрались? — Капитан, собрав нас у себя, недовольно указал по-армейски тщательно выбритым подбородком в сторону Гоблина и Одноглазого.

— Обжаеш, Капитан, — икнул Гоблин, растягиваясь в по-лягушачьи радушной улыбке.

Капитан закатил глаза. Он бы давно выставил этих двоих из Отряда ко всем чертям, если бы они не были гениальными биотиками, лучшими в своем роде — во всяком случае, среди наемничьих объединений.

Одноглазый, черный, будто ночь на Палавене, потряс в воздухе кривым пальцем. Глаза у него действительно не было, пустое веко прикрывал оранжевый глазок визора такой же древней модели, как и сам Одноглазый. Впрочем, функциональность не имела значения — смотреть в визор с этой стороны Одноглазому было нечем.

Сколько ему было на самом деле лет, не знал никто. Ильмо шутил, что Одноглазый в молодости соблазнил кого-то из Матриархов азари, и она из огромной любви перестроила его нервную систему на манер собственной. Я же разделял более распространенную точку зрения, что этот гаденыш поддерживал в своем тщедушном тельце жизнь, выводя из равновесия окружающих. Говорят, энергетический вампиризм здорово омолаживает.

Гоблин — саларианец. Они с Одноглазым грызутся с самой первой встречи, и я боюсь, что Гоблин, невзирая на то, что дольше сорока лет саларианцы не живут, рискует не протянуть и до этого срока. Одноглазый придушит его гораздо раньше. Тем не менее, они постоянно находят приключений на свои тощие задницы, и, что характерно — всегда совместно.

— Хер бы с ними, Кэп, — Лейтенант отмахнулся, дескать, горбатого крематорий исправит. — Если позволите, я начну.

И, заложив за поясницу трехпалые турианские руки, степенно прошелся перед собравшимися. Мы расселись на скамьях в отрядной столовой — только она могла вместить почти всех без опасности задохнуться.

— Как вы, наверное, знаете, у синдика есть опасения, что на него готовят покушение, — начал он, внимательно всматриваясь в наши лица.

— Мы знаем? — хмыкнул Ильмо. — Ах, да, конечно. Вы нам только что об этом сказали, Эл-Ти.

Лейтенант недовольно шевельнул жвалами.

— Мы знаем, сержант, — с нажимом произнес он. — И личная паранойя синдика здесь не причем, как бы нам не хотелось так думать. Нам удалось перехватить кое-какие переговоры, данные из которые позволяют нам со всей уверенностью полагать, что...

— Что надо сделать, Лейтенант? Давайте конкретнее, — снова произнес Ильмо. Молчун, сидевший рядом, сердито дернул его за рукав.

— Данные, которые мы перехватили, — хрипло вступил Капитан и одарил Ильмо таким взглядом, от которого тот съежился и заткнул язык в зад, — позволяют полагать, что покушение состоится через три дня. Наша задача — допустить его в... хм... заранее определенном объеме.

— Капитан, я не понял! — Это что, я сказал? — Мы должны — что? Допустить покушение? Если я правильно помню, синдик нам платит и платит регулярно как раз за то, чтобы мы ничего подобного не допускали.

— Все... не так просто, док. — Капитана, казалось, ничуть не разозлил мой выпад. — Мы, конечно, сделаем все возможное. Усилим посты. Выставим вокруг здания дополнительные точки со снайперами. Мурген пошлет несколько дронов-разведчиков.

Мурген, мальчишка-инженер, не так давно примкнувший к Отряду, судорожно кивнул. Ильмо по-отечески хлопнул его по плечу, заставив закашляться. Хиляк. Но зато с головой. Далеко пойдет, если переживет все причитающиеся ему стычки.

— Но синдик должен будет умереть, так? — Да кто же меня заткнет, в конце концов?

Капитан молча кивнул и, отвернувшись в сторону двери в подсобку, что-то набрал на панели омнитула.

— Похоже, вместе с данными перехвата нам пришел какой-то новый заказ, да, Кэп? — снова проснулся Ильмо. — И кто же его доставил, скажите на милость?

Дверь в подсобку зажглась зеленым и отъехала в сторону, выпустив почти хрупкую невысокую фигуру в черном скафандре с глухо закрытым шлемом на манер кварианских. На шлеме мигнул огонек коммуникатора, и голос, искаженный фильтром, надтреснуто произнес:

— Я.

— Братья, — Капитан, могу поклясться, произносил эти слова с волнением. — Это...

— Представитель вашего нового нанимателя, — проговорил незнакомец... незнакомка? Скафандр был неизвестной мне модели, и определить пол его носителя оказалось крайне сложно. Либо невысокий и худой мужчина, либо — женщина.

— Можете называть меня Душеловом, — продолжил незнакомец, все так же не откидывая забрала шлема. — Госпожа ждет, когда вы разделаетесь со своими обязательствами здесь и присоединитесь к ее флоту. Это крайне важно для нее.

Госпожа? Я, кажется, слышал это прозвище. Никто и никогда ее не видел, но многие слышали, что где-то в глубинах одной из отдаленных систем существует созданная ею — или занятая силой — станция под названием Чары. Что она когда-то убила собственного мужа, когда тот начал путать ее карты. Что ей помогают несколько сильнейших биотиков, которых она иронично называет Взятыми. Что когда-нибудь под ее тонким каблучком — черт, а это я откуда выскреб? — окажется половина Галактики.

— Судя по всему, нам хорошо заплатят за беспокойство, Кэп, — покачал головой Ильмо.

Незнакомец повернул к нему забрало своего шлема, и из фильтра раздался смешок, от которого у меня по хребту встала дыбом шерсть.

— Черный Отряд... — Возможно, мне померещилось со страху, но голос в коммуникаторе изменился. Стал грубее и жестче. — Лучшая рота наемников в Галактике. Поверьте, вам воздастся по заслугам, если Госпожа успешно осуществит то, что задумала. Мой корабль будет ждать вас в космопорту через три дня.

Когда незнакомец, представившийся Душеловом, покинул столовую, я почувствовал, как у меня с души упал камень размером с протеанские развалины.

Говорите, дно?

Тук-тук. Тук-тук.

@темы: Фанфик, Mass Effect, Фикписательство, Черный Отряд

---

Хууууух, дошли до Хатовара!

Ну что ж, закончилась моя первая ЗФБ, которую я отыграла за командочку "Черного Отряда".
Было весело, мегаукурно, супер-додавательно (мне моих любимых, но таких редких Мурген/Сари додали просто невероятно!!), с поправкой на ворону, конечно же
Я втащил три миди и одно мини, которое почти как миди, умер, откопался, пришил обратно голову, как правильный Дшлв.
Вопщим, просто вот так, ребятки:
Работки сейчас внесу

@темы: Упорос, Фикписательство, Черный Отряд

---

С этой ранней игрой через Origin Access в тумблер даже заходить страшно...

---

2

@темы: Прожызнь

---

Тщорт, как отделаться от хк, что Гаррус - тайный сын примарха Виктуса?
И оттуда его пристрастие нарушать правила и играть по-своему, что всегда порицает такой упорядоченный и законопослушный старший Вакариан...
Не знаю, откуда у меня это отросло. Вот правда не знаю.

@темы: Mass Effect, Упорос

---

Я тут думал...

UPD: Окей-окей, почитала англовикию еще. Оказывается, в Потоке Арктура несколько масс-ретрансляторов, один из которых ведет в неизведанную еще часть космоса (и, судя по викии, мы об этом узнаем из МЭ:А). Игромех нам просто показывает всего один ретранслятор, а подразумеваются все
Предположим, Джокер дотянул-таки до следующего. Ладно. Была планетка с птичками, была.

...вот о чем.

В конце МЭ3 "Нормандия" валит в ретранслятор, а потом оказывается на некой тропической планетке, где, в целом, все выглядит вполне зашибись. Джунгли, птички, солнышко, небушко.

Поверхностное изучение Викии позволило выяснить, что:

1. Ретранслятор "Харон", через который из Солнечной Системы улепетывает "Нормандия" ведет в скопление Поток Арктура, больше некуда. Соответственно, красный/зеленый/синий луч из "Харона" в первую очередь шибанет именно в ретранслятор "Арктур" и повредит его, заперев фактически "Нормандию" в этой системе.

2. Единственная пригодная для жизни планета в скоплении - Беннинг, до которого еще нужно дотянуть на остатках топлива. Это колония, которую мы в игре отбиваем у "Цербера", и потом Альянс всех эвакуирует. Где там джунгли и птички - хз. Она застроена на стопицот уровней.

Короче, не знаю) Все так занимательно)

запись создана: 13.03.2017 в 00:21

@темы: Глубокомысленно, Mass Effect

---

Хайп-трейн вроде и прикольно, но уже достало

---

Всегда говорила, что на восприятие мной игр, фильмов и т.д. очень большое влияние оказывает саундтрек. Когда музыка вялая и невразумительная, это зачастую не дает сцене или событию оказать нужное впечатление. А когда наоборот... То одна музыка может влегкую слезу выдавить, даже если в суть сцены не вдумываться.
К счастью, в саундтреке к МЭ3 очень много действительно сильных вещей.
И удивительно, что, наверное, самая потрясающая композиция сопровождает квест на Тучанке. Самая крутая музыкальная история посвящена кроганам.
Не азари, не кому-то там еще. Именно кроганам.


Download A Future for the Krogan for free from pleer.com

Плакать.

@темы: Мужыкальная пауза, Mass Effect

---

Новая аватарка прекрасно отражает мое отношение к окружающим. Потомушт.

@темы: Прожызнь